«Вся борьба с избыточным весом — это борьба человека с самим собой»

Заведующий хирургическим отделением клиники «УГМК-Здоровье», бариатрический хирург Станислав Цап — о проблеме избыточного веса в России, о важности комплексного подхода в борьбе с ожирением и о продольной резекции желудка как методе борьбы с лишним весом.

Алена Вугельман: Хирургический метод лечения излишнего веса — верно ли так говорить? Ведь излишний вес — это следствие, а вы, наверное, боретесь не с ним.

Станислав Цап: Да, проблема всегда не в избыточном весе человека. Лишний вес тащит за собой большое количество болячек, которые сокращают жизнь человека и ухудшают качество его жизни. Поэтому мы боремся не с лишним весом, а с так называемыми заболеваниями избыточного веса. Но чтобы победить эти заболевания, нам нужно прежде всего избавиться от избыточного веса у человека.

АВ: Что такое избыточный вес с медицинской точки зрения?

СЦ: Есть так называемый индекс массы тела, ИМТ. Он считается по простой формуле: вес в килограммах поделить на рост в метрах в квадрате. Избыточным весом считается ИМТ больше 30. По современным параметрам лечению нужно подвергать уже избыточный вес человека, не говоря уже о стадиях ожирения, потому что даже небольшая прибавка веса может привести к нарушениям метаболизма человека и к серьёзным заболеваниям.

АВ: С каким максимальным весом к вам приходили пациенты?

СЦ: 220 килограммов. Но надо оговориться: мы никогда не берём пациентов «с колес», потому что их физически невозможно прооперировать. Требуется подготовка, первичное снижение массы тела, чтобы пациента можно было взять на операционный стол, дать наркоз.

АВ: Существует ли проблема избыточного веса в России?

СЦ: Да, существует. Конечно, по статистике самое большое количество пациентов с избыточным весом — в США, но Россия от них не отстаёт. Еда стала доступной, дешёвой, появилось много заменителей и усилителей вкуса еды, которые, как доказано, ведут к появлению зависимости от них.

АВ: Можно ли справиться с избыточным весом без хирургического вмешательства, самостоятельно? Диетами, спортом и так далее.

СЦ: Вся борьба с избыточным весом — это борьба человека с самим собой. И в этом нужна помощь. Иногда достаточно разговора с диетологом. Иногда необходимо, чтобы с человеком поработал и диетолог, и психолог, потому что избыточный вес — это по большей части психологическая проблема. В некоторых случаях необходимо подключаться уже нам, хирургам, потому что прервать замкнутый круг получения удовольствия от еды, набора веса и психологических проблем бывает невозможно, нужна помощь извне. Но вся эта эпопея всегда начинается с решения человека изменить свою жизнь. По-другому не получится.

АВ: Кто входит в команду, которая работает с пациентом в вашей клинике?

СЦ: Самая эффективная работа с избыточным весом и заболеваниями, которые он влечёт, — именно в команде. Это прежде всего диетологи, психологи, эндокринологи и хирурги. Если необходимо, подключаются специалисты по лечению храпа, потому что у большинства пациентов с избыточным весом есть так называемое апноэ сна — прерывание дыхания во сне, что может приводить к внезапной смерти человека. Это основной набор специалистов, которые необходимы для лечения ожирения.

АВ: Что вам говорят пациенты, когда приходят на приём?

СЦ: Большинство приходят за помощью. Это люди, которые решили изменить свою жизнь, но не справились сами. Они пробовали худеть с помощью диет, спорта, разных ограничений, которых хватало на полгода, на год. Потом они снова набирали вес, потому что проблемы возвращались, а еда всегда помогает их заглушить, заесть. Эти люди приходят к нам и говорят: «Мне надо помочь».

АВ: Но может быть так, что пациенту кажется, что он готов меняться, но на деле он не выдерживает. Вы проверяете готовность пациентов?

СЦ: Конечно. Правда, большинство пациентов перечитали интернет по своей проблеме на восемь раз, у них достаточно полная информация о том, что их ждёт во время борьбы с избыточным весом. И вычислить человека, который даст сбой и не сможет договориться с самим собой — это проблема. Но при командной работе она решаема. Один из больших плюсов команды именно в том, что кто-то из специалистов обязательно заметит слабость, неготовность меняться.

АВ: Насколько я знаю, у вас есть, если можно так сказать, требование сбросить определённое количество килограммов, то есть взять себя в руки до операции.

СЦ: Да, действительно. Это лакмусовая бумажка, так сразу становится понятно, насколько человек готов поменять свою жизнь. С большой массой тела сбросить пять-десять килограммов за месяц перед операцией не представляет никаких сложностей, особенно если помогают диетологи и другие специалисты. И сразу становится понятно, что человек готов к дальнейшим изменениям, потому что при борьбе с избыточным весом жизнь человека должна развернуться на 180 градусов.

АВ: Существует несколько вариантов хирургического вмешательства при лишнем весе. Каким пользуетесь вы?

СЦ: Мы проводим продольную резекцию желудка. Ещё один популярный метод — бандажирование. У этих вмешательств давняя история, чуть ли не с 40-х годов прошлого века. Опыт бандажирования желудка в мире огромен. Правда, и отрицательных моментов в бандажировании тоже много. Чем дольше стоит бандаж, тем больше с ним проблем, поэтому большинство бандажей убирают через три-пять лет. Из-за этого мы в клинике отказались от бандажирования и выбрали продольную резекция желудка. По нашему мнению, из всех имеющихся на данный момент вмешательств она наиболее физиологична, у неё наименьшее количество отдалённых проблем, наименьший риск возникновения белковых или витаминных недостаточностей.

АВ: Продольная резекция желудка — это что?

СЦ: Из желудка, который у большого человека представляет мешок, мы формируем узкую трубку. Кто-то считает, что она похожа на банан, мне больше симпатичен образ клюшки для игры в хоккей на траве. Эта трубка вмещает 100-150 граммов жидкости или пищи. Кроме того, многие с удивлением отмечают значительное снижение аппетита.

АВ: Сколько времени занимает такая операция?

СЦ: В среднем два — два с половиной часа. Операция проводится лапароскопически, то есть через проколы. Благодаря этому у пациента всё меньше болит, и через два-три часа он уже может ходить по палате. Операция проводится на специальном оборудовании, со специальными сшивающими эндоскопическими аппаратами. Вот, пожалуй, все особенности.

АВ: Сколько длится восстановительный период?

СЦ: Пациенты остаются в стационаре от трех до пяти дней, потом отправляются домой. Естественно, первое время действует жёсткое ограничение по количеству и качеству принимаемой пищи и воды. Но пациенты переносят эти ограничения легко, потому что с ними проводится предварительная психологическая работа.

АВ: Что можно и что нельзя есть после такой операции?

СЦ: Первую неделю пациент питается одной жидкостью: бульонами, белковыми коктейлями. Со второй недели и до месяца вся пища должна быть в виде супа-пюре. На второй месяц после операции разрешается принимать пищу, которую можно размять вилкой. И с третьего месяца человек переходит на обычную еду. Ходит в рестораны. Просто счёт в ресторане становится в пять раз меньше.

АВ: Руководитель центра медицинского голодания Олеся Журкевич рассказала в интервью, что при медицинском голодании самый сложный период — это вторые-третьи сутки, когда еды уже нет, но мозг ещё помнит, что это такое. Какие трудные периоды существуют при резекции желудка?

СЦ: Самый сложный период начинается через три-пять лет после операции. К этому моменту человек забывает всё плохое, связанное с избыточным весом: забывает, как он не мог выйти из дома, не согнуться, чтобы зашнуровать ботинки… Зато вспоминает, что еда когда-то приносила ему удовольствие — качественное и доступное в любой момент. Вот тогда и начинаются главные проблемы. Людей после операции надо наблюдать, по сути, всю оставшуюся жизнь, чтобы не происходило срывов. В этом и заключается работа команды специалистов клиники.

АВ: То есть вы ведёте пациентов и после операции?

СЦ: Да. У нас стандартное, как во всём мире, наблюдение. Первый год мы общаемся с пациентом каждые три месяца, проводим обследование, анализы, корректируем терапию, если нужно. На второй год общаемся раз в полгода. С третьего года — обязательные встречи раз в год, а при необходимости — и чаще.

АВ: Как меняются ваши пациенты после операции?

СЦ: Радикально. Мало того что у людей меняется вес — у них полностью меняется жизнь. Иногда, встретившись с пациентом лицом к лицу, я его даже не узнаю.

АВ: В каких объёмах уходит вес после операции, если брать в процентном соотношении?

СЦ: В среднем после резекции желудка пациенты теряют от 60 до 80 процентов избыточного веса.

АВ: Это же два-три размера одежды.

СЦ: Даже больше. В некоторых случаях, когда человек сбрасывает 70-80 килограммов, можно сказать, что до этого он носил с собой второго человека.

АВ: Что говорят ваши пациенты, когда после операции проходит несколько месяцев?

СЦ: Был один пациент, достаточно молодой человек, моложе сорока лет. Прооперировали. Через полгода приходит с семьёй, и жена рассказывает: «Приехали на дачу. Калитка открыта, а он через забор лезет!» То есть человек вспомнил, что такое быть лёгким, что такое молодость. По паспорту ему лет немного, но до операции он физически не мог перелезть через забор.

АВ: Что вы чувствуете, когда видите результат своей работы?

СЦ: Когда у человека всё получается, у него загорается огонь в глазах. Пациенты рассказывают, что у них меняется жизнь, всё становится по-другому. И они не жалеют об изменениях, не жалеют, что сделали выбор. И это прекрасно.