Жан-Ромен Весперини, режиссёр-постановщик премьеры «Турандот» в Екатеринбургском театре оперы и балета — о своей трактовке оперы, о юморе на оперной сцене и о том, почему ему так нравится работать в России.
Жан-Ромен Весперини (р. 1981) — театральный режиссёр. Окончил школу Национального театра Шайо в Париже и школу музыки и драмы Гилдхол в Лондоне, где обучался вокалу. Сотрудничает с оперными и драматическими театрами Франции. В 2018 году поставил «Кармен» в Гонконгском оперном театре, «Богему» в Большом театре (Москва) и «Турандот» в Екатеринбургском театре оперы и балета.
Алёна Вугельман: Жан, вы решили давать интервью на русском, хотя буквально месяц назад после премьеры «Богемы» в Москве вы говорили с журналистами на французском. Суровый Екатеринбург заставил вас заговорить за три недели на русском?
Жан-Ромен Весперини: Ну, я уже три месяца в России. Надо уже на русском говорить.
АВ: Какое русское слово оказалось самым сложным?
ЖРВ: Вдохновение. Для меня как для режиссёра оно важно, и я спросил друзей, как переводится на русский французское слово inspiration. Теперь знаю.
АВ: Вы работали в Москве в театре Станиславского, в Большом театре. В Екатеринбурге вы впервые. Какое впечатление на вас произвёл наш город?
ЖРВ: После Москвы, большого города, Екатеринбург, конечно, кажется маленьким. Но это очень приятно. Здесь можно погулять, все магазины недалеко. Когда в Москве говорят «Это недалеко, пять минут ходьбы», на самом деле будет не пять минут, а двадцать. А в Екатеринбурге пять минут — это пять минут. И ещё мне здесь интересно, потому что город очень эклектичен. Здесь есть проспект Ленина с памятником Ленину, а рядом — храм в честь царской семьи.
АВ: Что вы почувствовали, когда вам позвонили из Екатеринбурга и предложили поставить оперу «Турандот»?
ЖРВ: Я был очень горд. Я молодой режиссёр, и мне было приятно, когда директор государственного оперного театра позвонил и предложил сделать новую постановку. Всё сложилось: я люблю работать в России, UralOpera— это большая сцена, а «Турандот» — одна из самых известных опер. Надеюсь, постановка будет успешной.
АВ: Какие эмоции вы хотите вызвать у зрителя своей «Турандот»?
ЖРВ: Я уверен, что когда зрители приходят в театр после рабочего дня и смотрят спектакль, они убегают от обычной жизни и мечтают. Поэтому, работая над постановкой, я постоянно повторяю: «Надо дать зрителям мечту».
«Турандот» для меня — это сказка о древнем Китае, которую нужно интерпретировать для современных зрителей. Но чтобы было современно, не нужна современная одежда или современная сценография. Для этого достаточно современной игры артистов.
АВ: Многие критики описывают ваши постановки одним и тем же словом: «традиционно». Для вас это повод для гордости?
ЖРВ: Да, я этим горжусь. Но хочу заметить вот что: критики считают, что есть два варианта режиссуры — классический, когда актёры одеты в традиционную одежду и играют в традиционных декорациях, и современный, с соответствующей одеждой и сценографией. Я же не делаю различий между этими вариантами. Может быть, критики думают, что я традиционный режиссёр, потому что они смотрят только на одну часть моей работы. Но когда я работаю с певцами, я использую современные приёмы.
АВ: Те же критики отмечают, что вы большое внимание уделяете деталям. Над какими деталями в «Турандот» вы работали дольше всего?
ЖРВ: В «Турандот» много юмора, и с ним нужно работать очень точно работать. Знаете, как в мультиках — в них над каждым смешным моментом много работают. Я обожаю мультики, они меня вдохновляют.
АВ: Какие?
ЖРВ: Разные. Американские мультики 50-х годов…
АВ: Уолт Дисней?
ЖРВ: Нет, Уолт Дисней нет. Больше «Том и Джерри».
АВ: «Турандот» иногда трактуют как феминистскую историю, потому что принцесса Турандот борется за равные права мужчин и женщин. Вы согласны с такой трактовкой?
ЖРВ: Да, абсолютно. Например, в финале, когда принц Калаф отгадывает третью загадку, Турандот говорит ему: «Отстань, пожалуйста, я всё равно не хочу за тебя замуж». В этом мы чувствуем её силу.
АВ: Всё ли было гладко в работе с актёрами?
ЖРВ: Да, всё было хорошо. Мы работаем в хорошей атмосфере. Иногда актёрам бывает сложно, когда нужно повторять и повторять одну сцену — они постоянно сконцентрированы и от этого устают.
АВ: «Турандот» считается одной из самых дорогостоящих постановок. Вы разорили наш театр?
ЖРВ: Надеюсь, нет (улыбается). Мы старались быть экономными. Хотя по декорациям это, кажется, не заметно.
АВ: Вы следите за тем, как расходятся билеты, какой интерес проявляют зрители?
ЖРВ: Конечно. Я же работаю для зрителей. Меня не интересует, сколько будет заработано на билетах — я хочу, чтобы зал был полный.
АВ: Вы сотрудничаете с театрами по всему миру. Что отличает российских актёров от актёров из других стран?
ЖРВ: В России приятно работать, потому что у российских певцов и актёров большой бэкграунд, они много знают об искусстве и относятся к нему с большим уважением. Знаете, даже во Франции, которая считается культурной страной, забывают, что искусство очень важно. В России об этом помнят всегда.
И ещё я был очень удивлён тем, что многие певцы — и в Москве, и в Екатеринбурге — говорят по-французски.
АВ: В интервью вы называете себя наивным человеком.
ЖРВ: Да!
АВ: В чём это проявляется?
ЖРВ: Я наивный от слова naïf – «чувствующий». Например, я никогда не смотрю спектакли с установкой a priori, когда ещё до спектакля вам объясняют, что именно нужно о нём думать. Я хочу смотреть и мечтать. И точно так же — в обычной жизни. Я хочу жить просто и с любовью.